|
От
редакции «Отваги»: В последние два года на страницах
известного журнала «Техника и вооружение: вчера,
сегодня, завтра» развернулась активная
дискуссия на тему: «Какой быть перспективной
боевой машине пехоты?». Различные авторы
высказывали свои точки зрения о компоновке,
вооружении подобных машин. Одни предлагали
открытую сверху машину для того, чтобы десант мог
вести прицельную стрельбу, как из окопа, другие с
этим не соглашались и видели пути развития БМП по
пути унификации с танковыми шасии и таким же
мощным бронированием. В общем, точки зрения
высказывались самые разные. Но вот в редакцию
журнала пришло письмо от подполковника
Ю.В.Евграфова, который много лет проработал
конструкторм, а затем военпредом на
Волгоградском тракторном заводе. В порядке
дискусси письмо было опубликовано, и, надо
сказать, вопросы, которых автор касается – из
каких соображений создавались существующие
боевые машины пехоты и насколько они
соответствуют или не соответствуют своим
задачам – стали ключевыми моментами в необычном
выводе: БМП – это эволюционный тупик
бронетранспортера. Так это или не так – судить
Вам, уважаемые пользователи, но «Отвага» решила
также опубликовать это письмо, чтобы ознакомить
всех с такой необычной точкой зрения.
Пишу в связи со статьёй в «ТиВ» №7/2002. Вот на
какие моменты хотелось бы обратить ваше
внимание:
1. В своём рабочем блокноте
в 1977 году мной, тридцатилетним военпредом
участка ОКР, была сделана следующая запись: «Почему,
собственно, медлит Пентагон с принятием на
вооружение БМП? Можно предположить, что основной
причиной является отсутствие ясной концепции этой машины, т.е. – увязанных
между собой трезво поставленных тактических
целей и технических возможностей...»
Прошло 25 лет, но
подчёркнутая часть фразы, на мой взгляд,
по-прежнему верно отражает суть дела.
2. Во всех, известных мне,
современных публикациях отечественных авторов
концепция БМП расплывается – не поддаётся
чёткой формулировке. Тому, на мой взгляд, есть
только одна причина – неприятно констатировать,
что, начиная с БМП-1, ни одна из реализованных в
металле БМП не отвечает своему, взятому по
определению,
назначению, а именно: дать размещённой в ней пехоте
возможность ведения боя не спешиваясь. Думаю, что
излишне доказывать верность этого положения.
3. Изучение сорокалетней
истории боевых машин пехоты, приводит
непредвзятого исследователя к тому, что все
причастные к созданию и проталкиванию БМП-1,
будучи ослеплены карьерными мечтаниями, легко
уверовали в атомную войну по нашим правилам. Это
так, потому что концепция БМП-1 отвечала бы только
такому сценарию боевых действий сухопутных
войск, когда перед наступающими войсками
простирается ядерная пустыня, образованная
ударами средств из имевшегося у нас арсенала ОМП.
Запустив валовое производство
БМП-1, мы спровоцировали массовый выпуск БМП по
всему миру. Надо же было что-то противопоставить
армаде наших БМП. Правда, американцы упирались
очень долго, пока не убедились, что выиграют у нас
гонку высокоточных вооружений, и тогда они
смогут вести боевые действия не в ядерной
пустыне, а в «высокоточной».
У нас развитие концепции БМП-1,
оказавшейся фантомом, «увенчалось» созданием
настоящего монстра – БМП-3. Тем самым мы
продемонстрировали свою исключительную
«твердолобость». Особенно впечатляют два
основных технических решения БМП-3, а именно –
многоствольное вооружение в башне и размещение
людей в корпусе по образцу БМД-1. (Для пояснения
последнего замечания прикладываю
соответствующую записку с анализом компоновки
БМД-1, см. ниже).
Вывод: Дискуссия о концепции
современной БМП беспредметна и, следовательно,
бесперспективна без уяснения того, что под
общеупотребительным термином «боевая машина
пехоты» скрывается не качественно новый вид БТТ,
а всё тот же БТР, точнее – его эволюция,
искусственно заведенная в тупик.
Если уклониться от этого вывода, то
рано или поздно участники дискуссии будут
осмеяны потомками, до которых всё равно дойдёт,
что означает вид кучи мужиков, разъезжающих по
Чечне на крышах БМП. И не питайте иллюзий – этот
бесконечно повторяющийся сюжет телехроники есть
своеобразный памятник создателям БМП-1, да и
самой советской системе разработки и постановки
на производство ВВТ.
С
уважением Ю.В. Евграфов
-
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- -
Записка о
ядерной пустыне
Полагаю, что авторы, даже главные конструкторы, не знают точно, из каких
соображений руководством страны принимались
решения по БМП.
Я тоже не знаю этого точно, но
настойчиво пытался узнать.
И вот однажды во время учёбы в
академии ко мне в руки попали учебные карты
слушателей-«очников», и сразу бросилось в глаза
их резкое отличие от карт нашего, заочного
факультета. У них всё пространство перед
наступающими мотострелковыми частями на БМП
было свирепо усеяно значками тактических
ядерных ударов (и нанесены они были не вручную, а
типографским способом!). Тогда же мелькнула мысль, что
сделано это с целью избавить молодых офицеров от
раздумий – как реально будем воевать с НАТО на
нашей технике, в том числе на БМП. С заочниками, на
треть прошедшими Афган, это бы точно не прокатило
без скандала!
Однако, по зрелому размышлению,
пришёл к более общему выводу: к первому суждению
следует ещё добавить, что, по-видимому, я
столкнулся с отражением того, как наши генералы
собираются воевать в условиях нарастающего
отставания по высокоточному оружию (ВТО). А нас,
тридцатилетних семейных мужиков, опасаются
травмировать картиной планируемого ядерного
апокалипсиса. Да еще на фоне перестроечных
публикаций о «ядерной зиме».
Если интерпретация наблюдения
сделана верно, то выходит, что на самом деле БМП
представлялась нашему Генштабу прежде всего как
усиленный именно в противоатомном отношении БТР,
способный доставить в нужную точку ядерной
пустыни хоть
какую-то
пехоту.
Тогда сами собой находят
объяснение некоторые странные вещи. Например,
почему через столько лет после принятия БМП-1
вдруг с грандиозным скандалом озадачились
неэффективностью орудия 2А28 «Гром». Или почему в
каждом вновь выдаваемом ТТЗ на создание
перспективных БМП вскачь росли требования ко
времени «безвылазного» нахождения экипажа и
десанта в БМП (последовательность примерно такая
– 8, 12, 24 и наконец 48 часов).
-
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- -
Записка о
компоновке БМД-1
Общая компоновка БМД-1 необычна для боевых машин
пехоты. Она ближе к танковой: обитаемое отделение
– спереди, моторно-трансмиссионное – в корме.
Ещё оригинальнее, в сравнении с
мировой практикой, размещен экипаж и десант: три
человека – в носу, в ряд (слева направо по ходу):
командир машины (он же – стрелок левого
курсового пулемета), механик-водитель, стрелок
правого курсового пулемета; далее, в корму –
наводчик-оператор в башне и, наконец, три стрелка
у моторной перегородки.
Самым спорным компоновочным
решением БМД-1 оказались курсовые установки ПКТ.
Их боевая ценность не раз подвергалась сомнению.
Ночью они практически бесполезны, т.к. прицелы
ТНПП-220 чисто дневные. О стрельбе с ходу не может
быть и речи, так как при движении машины оператор
просто не в состоянии удержать пулемет. Командир
перегружен функцией стрелка. Плюс этого решения
только в высокой плотности огня с места или с
коротких остановок вперед по курсу.
В 1970-х гг. десантники не раз
требовали заменить пулеметы ПКТ на РПК-74.
Мотивировали тем, что РПК можно, по крайней мере,
снять с поврежденной машины, а ПКТ придется
оставить. (Мне это предложение не нравилось по
чисто личным мотивам. Я стрелял из курсовых
пулеметов не хуже любого из тройки лучших
заводских стрелков-испытателей, поэтому знал,
какова точность хорошо пристрелянной курсовой
установки БМД-1: с места, на 400 метров, первым
одиночным выстрелом – в центр каски солдата.
Точность боя спаренного ПКТ, несмотря на
солидный прицел, существенно ниже. Так что, жаль
было снайперской, по сути, пулеметной установки.)
И тут вдруг десантники перестали настаивать на
замене. Спустя некоторое время, от одного из
офицеров НТК ВДВ стала известна причина смены
«курса». Оказалось, что в Кабуле во время
очередного мятежа всего-то одна БМД огнем трех
своих пулеметов рассеяла толпу численностью от
3-х до 5-ти тысяч человек, среди которых хватало
вооруженных моджахедов, и тем отстояла здание
Царандоя (афганского МВД). Это впечатлило!
Стрелки могут вести огонь из
личного автомата через амбразуры (т.н. – «шаровые
опоры»). Бортовые амбразуры имеют броневые
заслонки и смотровые обогреваемые бронестекла
(конструкция заимствована у БМП-1). Кормовая
амбразура – без заслонки и без стекла, зато с
внешними выступами-ограничителями для
предотвращения обстрела емкостей ЗИП и крыши
МТО. Ведение прицельного огня из кормовой
установки невозможно, т.к. стрелка не удалось
разместить так, чтобы он мог наклониться к
автомату. Стрельба ведется путем наблюдения
через старинный (британский по происхождению)
прибор МК-4, с корректировкой огня по трассам.
Если удобство бойцов на передних рабочих местах
и оператора в башне не вызывало особых нареканий,
то места трех задних стрелков заводские
испытатели метко назвали «собачьим ящиком».
Итак, в машине семеро десантников.
Почему их
именно столько?
Из случайной беседы с пожилым
офицером ВДВ я узнал, что, оказывается, в 1950-х гг. в
ВДВ за каждой АСУ-57 каким-то хитроумным путем
ШТАТНО закреплялись не трое, как должно быть, а
семеро бойцов! Но как же они размещались? Ведь
АСУ-57 не имеет столько посадочных мест. Да и 12%
перегрузка машины с ее и без того невысокой
удельной мощностью (15,1 л.с./т), вроде тоже не есть
здорово? И, тем не менее «дерзкие» десантники
как-то ухитрялись и считали это оправданным с
точки зрения тактики мелких подразделений.
Действительно, спешенный боевой порядок –
уравновешен: машина в центре, по два стрелка на
флангах. Помимо того, что АСУ-57 – и транспорт, и
огневое средство, очень здорово, что
стрелки-десантники могли мгновенно спешиться и
также быстро вновь вскочить на открытую сверху
«низкорослую» машину. И еще один очень важный
плюс – непосредственная зрительная и голосовая
связь командира с бойцами. В итоге, АСУ-57 и четверо стрелков – это
подразделение, полностью отвечавшее тактике, а
лучше сказать – духу Десанта.
Хочу особо подчеркнуть, что
первичные сведения об АСУ + 4 были подкреплены ещё
несколькими свидетельствами. Но не документами!
Выходит, что семь мест в БМД-1 были
первоначально заданы по аналогии с «АСУ плюс
четыре», о чем создатели об. 915, естественно, не
догадывались.
Курсовые пулеметы нарушали
слаженность функций бойцов, по сравнению с
исходной тактической формулой АСУ + 4. Правый
стрелок-пулеметчик выключался из спешиваемого
десанта. Но как ВДВ могли преодолеть соблазн и
отказаться от шквала пулеметного огня? И наши
«дерзкие» десантники пошли по проторенной
дорожке, решив явочным порядком засовывать в
«собачий ящик» четвертого человека. Что
неоднократно с раздражением отмечалось
представителями завода при посещении войск.
Однако, со временем выяснилось, что
это были зряшные потуги. Командир БМД-1 не имел
связи со спешенными десантниками, был занят
пулеметом, и имел обзорность существенно худшую,
чем стрелок-оператор в башне. Если он высовывался
из своего люка, чтобы покомандовать своими
спешенными людьми, то блокировал башню. Жалкое и
унизительное для командира положение. Даже
вручение радиостанций каждой паре спешенных
бойцов мало помогало.
Таким образом, в какой-то момент
времени командование ВДВ уяснило, что низовая
тактическая группа вокруг объекта 915 не
выстраивается. Вот только когда это произошло? И
что решили делать? Могу только предположить, что
ситуацию достаточно быстро разрядил БТР-Д (об. 925).
А уж затем появилась БМД-2 (об. 916) с 2А42 вместо
быстро устаревшего «Грома», но, к сожалению, с
одноместной башней.
 |
Из досье
«Отваги»:
Авиадесантная самоходная
артиллерийская устанока АСУ-57 разработана в 1948-50
гг. в СКБ-40. Серийно призводилась с 1951 по 1962 гг. |
Боевая
масса 3,35 т; экипаж 3 чел.; размеры 4995х2086х1460 мм;
вооружение – 57-мм пушка Ч-51М с боекомплектом 30
выстр.; бронирование 4...6 мм; двигатель мощностью 50
л.с. позволял развивать скорость до 45 км/ч; запас
хода 250 км. В 1954 г. в опытном порядке создана
плавающая установка АСУ-57П. |
|
|
